Ruptly.tv
Агентство ТАСС выпустило очередную серию проекта "20 вопросов Владимиру Путину". Почему она оказалась не столь удачной, как предыдущие части беседы журналиста с президентом, размышляет автор Царьграда.
Автор:
Иванов Борис
Появилась четвёртая часть интервью журналиста ТАСС Андрея Ванденко с президентом России Владимиром Путиным, которое российский лидер дал в рамках спецпроекта агентства. На сей раз диалог коснулся достаточно больной темы – судейской системы и работы правоохранительных органов, в частности, во время несогласованных акций несистемной оппозиции прошлым летом в Москве. Путин по-прежнему был откровенен, однако после выпуска этой части проекта «20 вопросов Владимиру Путину» осталось впечатление, что он мог бы рассказать гораздо больше, если бы журналист не сконцентрировался на вопросах, которые касались только коллег по цеху и активистов несистемной оппозиции.
А судьи где?
Итак, беседа началась с вопроса Ванденко о том, когда Путин последний раз звонил судьям.
В.Путин: Судьям я вообще не звоню никогда. С судьями я встречаюсь время от времени, с моими бывшими однокурсниками по университету. Там много судей.
А.Ванденко: А те, которые при должности?
В.Путин: Есть люди, которые при должности. Но я с ними встречаюсь не как с судьями, а как с соучениками.
Честно говоря, услышав подобный вопрос, я был несколько удивлён. Вот как вы это себе представляете? «Алло, Иван Петрович, это Путин говорит, Владимир Владимирович. Ты там освободи/посади Сергея Кузьмича». Так что ли? Или даже пожелание «отнестись с пониманием», или «по всей строгости». Нет разницы, как именно. Но вы себе представляете такой звонок? Я, честно говоря, абсолютно нет. Если «телефонное право» применяется, то, наверное, это делается совсем иными способами.
Ванденко спросил Путина, какое дело он считает самым резонансным в ушедшем 2019-м, и сам же и ответил, что это было дело журналиста Голунова. Напомним, ему полицейские подбросили наркотики, а сейчас они находятся под следствием. Как отметил Ванденко, дело «резонансным стало в том числе потому, что активная часть общества оказалась недовольна тем, как поступили с этим молодым человеком, журналистом».
– Это единственный способ воздействия на правосудие? – спросил Ванденко.
– Я хочу сказать: вмешательство людей сегодня, в сегодняшней России, имеет значение. Это уже хорошо, – начал объяснять президент. – Там, по-моему, сейчас…
А действительно, что плохого в том, что правоохранительные органы слышат голос общества? Они, конечно, не прогибаются под общественным мнением, но выступления людей заставляют их более пристально оценивать как детали произошедшего, так и инкриминируемые преступления, и обстоятельства совершения тех или иных действий.
– Пять человек задержаны, – констатировал Ванденко, имея в виду полицейских, замешанных в деле Голунова.
– Ситуация развивается просто, работают правоохранительные органы. Кто-то уволен, кто-то сейчас задержан.
– Хотелось бы найти заказчиков этой истории, – пояснил журналист.
– Вы хотите, чтобы выбивали какие-либо признания или бы получали их естественным путём в рамках действующего закона? – в свою очередь переспросил его Путин. – Наверное, второе предпочтительнее. Это требует времени. Здесь как раз не нужна никакая суета и спешка.
Гулаг уже не тот
И тут Ванденко напомнил про Константина Котова, одного из активистов-оппозиционеров, осуждённых по делу о беспорядках на акциях протеста.
– Дело его пересматривается, Конституционный суд распорядился, – пояснил журналист и напомнил президенту: – После того как к Вам обратились, персонально обратились с этим вопросом после пресс-конференции, процесс пошёл. То есть получается, что всё-таки личное участие президента, «ручное управление» имеет значение.
– Получается так, что президент, будучи гарантом Конституции, имеет на это право и должен реагировать на вопросы подобного рода, что и происходит на практике, – не стал отрицать очевидного Путин.
Только вот ни о каком «телефонном праве» речь не идёт. Всё строго в рамках полномочий, всё по закону и ещё в ответ на общественный же официальный, по сути, запрос. Где здесь какие подковерные интриги? Кстати, и помилование президент тоже применяет в рамках своих законных полномочий. Вспомним хоть того же Ходорковского. Что здесь незаконного? Ну да, бывает, обманывают. Так что же теперь, других не миловать?
Весь обличительный пафос интервьюера разбился о спокойствие Путина.
– Оправдательные приговоры в 2018 году – 0,23 процента, – задал Ванденко «коварный» вопрос, который так любят «демократические» аналитики и журналисты.
– Вы знаете, сколько у нас в начале 2000-х было тюремного населения? – вопросом на вопрос ответил Путин.
– Не знаю, – признался журналист.
– Оно уменьшилось ровно в два раза, – пояснил Путин. – Кто сидят, да. Ровно в два раза уменьшилось. Так незаметно, спокойно. Это такое революционное событие на самом деле. Это происходит постепенно в результате принятия различных решений, либерализующих ответственность гражданина, который совершил незначительное правонарушение либо впервые, и так далее. В два раза уменьшилось.
Прекрасный момент. И можно было бы пойти по этому направлению. Спросить, например, как президент оценивает декриминализацию целого ряда статей УК, известны ли ему настроения в обществе по этому вопросу, и задать ещё кучу вопросов. Что, в конце концов, будет с этим процессом дальше? Но Ванденко с уже обозначенной колеи не свернул. И опять пошёл по «звёздам».
– Дело Серебренникова, например. Ну сколько уже, сколько можно? – забил он очередной «гвоздь». – И Вы сейчас опять скажете: это дело суда. Уже там подписывались и расписывались. Люди, которые имеют вес в обществе, с именем, за него.
– Андрей, послушайте меня! Люди, которые имеют вес в обществе, их мнение важно. Думаю, что суд учитывает мнение уважаемых людей. Но всё-таки он должен принимать решение не на основе их мнения, а на основе закона и своего правосознания.
«Онижедети» и «Ранимая Росгвардия»
Впрочем, оказалось, что всё это было лишь подготовкой к «главным аккордам».
– Не менее резонансная история была с этими летними выступлениями в Москве, – перешёл журналист, судя по всему, к главной части этой беседы. – Когда бутылка… Которая в Вашей интерпретации превратилась уже сразу во что-то… Ну, бросили бутылку. Вы параллель проводите сразу с Парижем, Гонконгом.
– Нельзя допускать, – непреклонно отреагировал Путин. – Сегодня бутылку бросил, завтра стулом запустит, а потом машины будут громить. Нельзя этого допускать, нельзя распускаться. В рамках закона.
– И Росгвардия – что ж они у нас такие ранимые, трепетные? – продолжал гнуть свою линию журналист.
– Они и ранимые, и трепетные. Они выполняют свой долг и должны это делать. И больше того, они здесь с демонстрантами занимаются, а завтра под пули пойдут, и они принимают участие в боевых операциях, – достаточно спокойно начал отвечать Путин, словно бы не замечая сарказма в вопросе, но тут же перешёл к той теме, которая не могла оставить его равнодушным. – А кто-то в интернете распространяет информацию о том, что нужно убивать их детей. Это что такое? Это в отношении людей, которые под пули лезут, если Родина прикажет, для защиты интересов государства, общества и конкретных наших граждан? Это знаете как можно разбалансировать ситуацию в стране – мало не покажется. С этим не шутят.
– Но когда дубинкой тоже молотят граждан, знаете, – попытался перейти Ванденко в контрнаступление.
– Дубинкой просто так никто не молотит, – заметил Путин, а когда Ванденко попробовал что-то возразить, чуть ли не единственный раз перебил его, не дав досказать. – Нет, послушайте меня. Если люди действуют в рамках действующих процедур, правил и законов, кто же будет махать дубинкой? Наоборот, защищать должны.
– Посмотрите видео. Как женщине под рёбра, – всё же привел Ванденко ещё один аргумент. – А потом не находят, кто это, где он, что он…
– Речь наверняка идёт о так называемых несанкционированных акциях, – «предположил» Путин (понятно, что он знал это совершенно точно), а когда журналист признал, что это так, продолжил. – Ну вот. Получайте санкцию, идите и высказывайте свою точку зрения. Ведь, понимаете, интернет, средства массовой информации, в том числе оппозиционные, они же придут, где бы вы ни были. Где бы вы ни были, куда бы вы ни пришли, где бы вы ни собрались, чтобы высказать своё недовольство действующей властью, ведь с помощью интернета и с помощью средств информации это будет доведено до миллионов. Так?
– Так, – снова согласился Ванденко.
– Зачем же перекрывать уличное движение? Чтобы спровоцировать действия силовых структур, чтобы они помахали дубинками. И потом чтобы Вы меня об этом спросили. В этом смысл. Другого смысла нет, – резюмировал глава государства. – Показать, что они такие герои и с таким же рвением будут защищать интересы граждан, если они пройдут в органы власти и управления. Ругать власть, для того чтобы убедить избирателя в том, что это именно те люди, которые нужны, недостаточно. Нужно обязательно предъявить позитивную программу.
P.S. Очень жаль, что «за бортом» формы живого разговора, не уставных вопросов и ответов, а непосредственного общения оказались многие сущностные вопросы, на которые могли бы дать ответы, куда в этой сфере будет двигаться государство в ближайшие несколько лет. Конечно, Голунов, Серебренников и прочие Костины и Жуковы – персоны достаточно известные. Но вот народ, рискну предположить, гораздо больше волнуют иные вопросы, которые касаются не «звёзд» интернета, а население в целом. А, согласитесь, работа интервьюера не менее важна, чем ответы самого интервьюируемого. Никто ведь не станет отвечать на вопрос, который ему не задан.
Путин в этой части совершенно такой же, как и в предыдущих – открытый, в меру откровенный, честный. Он говорит абсолютно так, как считает для себя. Не подстраивается под аудиторию, не кокетничает. И для узнавания его как человека и как политического лидера, безусловно, каждая из частей проекта имеет свою ценность. Вот только нам у себя в России давно уже не надо объяснять, кто «из мистер Путин». Мы это знаем, хотя он и продолжает удивлять своими действиями, логиками, расчётами. Но их-то как раз всё равно не понять.
Работа в любом случае проделана очень серьёзная. Ждём следующих серий.
P.P.S. Уверен, что любые угрозы в адрес детей вызовут у президента крайне негативное отношение. И речь не только о детях сотрудников Росгвардии. Но и о просто детях вообще. Вот только больше ничьим семьям угрозы, слава Богу, не поступали.