«Коммерсант» побеседовал с советником главы офиса Зеленского Михаилом Подоляком, участвующим в переговорном процессе. Главное:
▪ Переговоры продолжаются непрерывно в видеоформате. Внутри переговорного процесса были созданы рабочие группы. Их специализации и функционал Подоляк не расшифровал;
▪ «Как только будут наработаны взаимные встречные уже юридические форматы, будет назначена встреча — четвертый раунд переговоров. Это может быть завтра, послезавтра. Выходить дальше и просто проводить беседы уже, наверное, не надо. Мы обсудили все вопросы, мы сейчас эти вопросы пытаемся упаковать в какие-то юридические форматы»;
▪ «[Договор между Россией и Украиной] должен включать в себя несколько позиций. Прежде всего позиции, касающиеся прекращения собственно войны как таковой. Второй пункт — процедура, скорость по временным параметрам выхода российских войск с территории Украины. Третья часть — это мирное соглашение. Каким образом мир будет гарантирован. И тут возвращаемся к ключевому моменту, вокруг которого все и строится, — гарантии безопасности Украине, чтобы подобные ситуации не повторялись»;
▪ «Четвертый компонент — это, естественно, обсуждение масштабных инфраструктурных разрушений, которые есть по всей стране. У нас же, к сожалению, несмотря на все заявления о том, что удары наносятся только по военной инфраструктуре, удары наносились очень часто и в последнее время особенно интенсивно, по гражданской инфраструктуре. Она существенно разрушена, особенно в приграничных областях, в части центральных областей. Соответственно, должны быть четко прописаны компенсаторные механизмы: за счет чего и за счет какого бюджета все это будет восстанавливаться. Это, извините, суммы в миллиардах долларов, если берем предварительную оценку»;
▪ По словам Подоляка, договор должен быть всеобъемлющим — он должен включать невозможность повторения военных действий против Украины, включать для нее гарантии безопасности и также «учитывать те гарантии безопасности, которые хочет получить и Российская Федерация, которая имеет свои страхи по отношению к целому ряду глобальных военных союзов»;
▪ Также он утверждает, что стороны подходят к компромиссу: «У нас есть все предложения, которые так или иначе защищают эти интересы, выводят Украину из-под удара с точки зрения того, чтобы не повторились подобные ситуации, выводят Украину в компенсаторные какие-то истории в правильном смысле. И еще раз подчеркиваю: российская сторона гораздо более адекватно уже смотрит [на ситуацию]. Но еще какое-то время должно пройти, чтобы они в целом на 100% понимали ту ситуацию, в которую попала именно Россия, а не Украина»;
▪ Тема «денацификации» больше не обсуждается. По его словам, этот вопрос ставился российскими переговорщиками на первой встрече, но потом тема сошла на нет. «Первично российская делегация исходила из ложного посыла о том, что у нас есть какие-то героизации фашизма, нацизма и так далее. У нас же, как оказалось, и для них это было удивительно, есть целый ряд европейских законов, где как раз прописаны полноценные запреты и осуждение всех проявлений нацизма и фашизма. Нелепо выставлять в качестве претензии стране что-то, что у нас уже урегулировано на законодательном уровне в полном объеме согласно европейским хартиям»;
▪ О «демилитаризации»: «Это абсолютно проукраинский вопрос. Мы хотим иметь полноценную хорошую армию, которая будет иметь защитный оборонительный потенциал. Мы видим, что он необходим в современном мире. И будем иметь политико-военные гарантии того, чтобы не попадать в ситуацию, когда остаемся один на один с большими кризисами. Я имею в виду, связанными с войной. Все, что касается таких формулировок, как демилитаризация, — это все звучит нелепо. На самом деле формулировки будут гораздо более адекватные по итогам переговорного процесса».